5 июня в Казахстане состоится референдум, где будет поднят вопрос о принадлежности недр народу Казахстана. В то же время эта сфера деятельности уже законодательно охватывается Кодексом о недрах, который вступил в силу в конце июня 2018 года. О том, как меняется регулирование горно-металлургического комплекса и геологической отрасли корреспондент golos-naroda.kz переговорил с гендиректором компании «Эдванс Майнинг Технолоджи» Толеу Шенгельбаевым.

- Толеу Есимханович, скоро будет четыре года, как вступил в силу Кодекс о недрах. Как вы считаете, он запустил рыночные стимулы недропользования или какая-то больше профанация была идеи «первый пришел – первый получил»?

- По-моему мнению, кодекс только сейчас начинает поэтапно запускать рыночные стимулы. Вообще, когда последний раз я участвовал в заседании общественного совета при мининдустрии, то там говорилось, что 80% территории Казахстана доступны для проведения разведки.

Другой вопрос, что, если говорить об одобрении поступивших заявок, согласно информации, размещенной на сайте министерства, с начала года 50% заявок получили отказ. Понятно, что заявители могут повторно обратиться за лицензией. Однако, непонятно из-за чего такой большой процент отказов: то ли заявители не могут в надлежащем виде оформить заявку, хотя требования просты и понятны, то ли отказывают по формальному поводу. Это надо спросить у министерства.

По поводу инвестиций в разведку. Надо понимать, что они бывают не только финансовые, но и интеллектуальные. Я знаю, многие опытные геологи взяли лицензии для того, чтобы интерпретировать результаты ранее проведенных работ, исходя из новых знаний и опыта. Возможно, они надеются на основе данных небольших работ подтвердить свои предположения и продать их крупным игрокам. И хотя многим они кажутся спекулянтами, но, по сути, это их интеллектуальный труд, и, естественно, они могут улучшить данные или, по крайней мере, дать оценку на перспективность или бесперспективность участка. Многие как раз пытаются минимальными работами и затратами найти если не месторождения, то хотя бы хорошие предпосылки к их обнаружению. Так зарождается основа юниорским компаниям. Поэтому я думаю со временем чистота и размеры, разумность и обоснованность инвестиций улучшатся.

- Спекуляций много сейчас на рынке или меньше стало?

- Я посмотрел перечень компаний, которые получили лицензии на разведку. Судя по названиям, многие из получивших право на разведку – новички в этой сфере. Понятно, как я говорил выше, их задача продать объект после получения положительных результатов с минимальными затратами. Я считаю это нормально, что появляются такие дилетанты-спекулянты – это издержки начального периода. Со временем рынок сам отрегулирует процесс. Просто сидеть, как собака на сене, не получится. Если не выполняешь обязательства по лицензии, пытаясь экономить на разведке, то рано или поздно лицензию отзовут.

У нас фондовый рынок не развит, обеспеченные люди не знают, куда вкладывать деньги. В стране ограниченные инструменты для сохранения и наращивания активов, поэтому стали вкладывать деньги в недвижимость, что привело к необоснованному росту цен на жилье и землю, теперь, видимо, очередь за недрами.

Сейчас в Казахстане появляются финансовые институты, которые готовы ваши деньги инвестировать в доходные фонды с привлекательной доходностью. Многие, по моему мнению, с некоторым недоверием и скептицизмом смотрят на них, у некоторых, может быть, не хватает знаний и/или терпения разобраться в финансовых хитросплетениях, а у подавляющего большинства просто нет средств. Надеюсь, со временем, у нас будет много обеспеченных граждан, которые начнут вкладывать средства в фондовые рынки, в акции и облигации, и появится стабильный и постоянный источник дохода.

- Вы слышали, чтобы были жалобы на департамент недропользования мининдустрии или комитет геологии минэкологии из-за волокиты или отказа?

- Были. Но, естественно, этих жалоб становится все меньше и меньше, потому что первоначально, когда утвердили Программу управления госфондом недр (ПУГФН), всего где-то 10-15% свободных территорий были доступны для разведки, на остальные территории нужно было подавать заявку, чтобы их включили в эту ПУГФН. Процесс включения участков в ПУГФН был непрозрачный, затяжной, с непонятными сроками – это естественно людей нервировало. С горем пополам, где-то нервами людей, прогресс пошел, поэтому, как я говорил, 80% территории уже доступны для разведки.

- В правительстве говорят, что ожидается повышение налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) по биржевым металлам на 50%, а не биржевым, к примеру, хрому – на 30%. Насколько это оправдано? Стоит ли нам ожидать когда-нибудь переход на роялти, о котором много говорили, даже намечали 2024 год в качестве срока? Еще вы писали в Facebook о необходимости альтернативных подходов к забалансовым рудам и низкорентабельным запасам в преддверии референдума.

- До 2006 года ставки роялти устанавливались по каждому месторождению индивидуально в контрактах на добычу, исходя из плановой, расчетной рентабельности проектов.

Постановлением правительства Казахстана от 20 марта 2006 года за №191 были утверждены ставки роялти. При этом, стоимость добытых полезных ископаемых определялась не по биржевым ценам, а по средневзвешенной цене реализации за налоговый период первого товарного продукта – товарной руды, концентрата.

В 2009 году вступил в силу новый Налоговый кодекс. Роялти был заменен на налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), ставки были увеличены по черным металлам с 3,5% к примеру, по хромовым концентратам до 16%, цветным металлам с 3,5% до 5,37% (по меди) и 8% (по свинцу), и так далее. Теперь НДПИ исчисляется, исходя из стоимости металла в руде по ценам Лондонской биржи металлов (LME), то есть увеличились не только ставки, но и размеры НДПИ по сравнению с роялти. Представьте, вы продаете медный концентрат, цена которого составляет примерно 20% от цен на LME, но при этом НДПИ уплачиваете, исходя из цены катодной меди, а о продаже руды вообще можно не говорить.

Тогда, при обсуждении Налогового кодекса увеличение ставок обосновали необходимостью развития малого и среднего бизнеса (МСБ), так как надо было компенсировать потери от снижения ставок по корпоративному налогу с 30% до 20%. Видимо, до сих пор развивают МСБ.

Самое печальное – так усложнили систему определения налоговой базы, что там черт ногу сломит. Мне кажется, это было сделано специально для манипуляции и вымогательства. Другого объяснения, честно говоря, я не вижу.

Попытаюсь объяснить, не вдаваясь в технические детали. Налоговой базой для НДПИ сделали объем погашенных запасов за вычетом нормированных и/или фактических потерь. Что такое погашенные запасы? Это добытые запасы плюс фактически потерянные запасы, соответственно, добытые – это погашенные за минусом фактических потерь. Многие фактические потери в силу невозможности или ненужности не определяют, а принимают нормированные, поэтому получается, по сути, мы платим за добытые запасы. Так почему нельзя было сделать налоговой базой просто добытые запасы? Также, забалансовые и балансовые руды совершенно по-разному облагаются налогом, если балансовые запасы при погашении, то забалансовые при извлечении и реализации – я не понимаю, как эти вещи можно совместить, она нереализуема на практике.

Когда начинаешь объяснять представителям комитета госдоходов (КГД), и просишь упростить администрирование, то они, главное безапелляционно и без расчетов, как мантру всегда повторяют: это приведет к потерям бюджета. Как раз наоборот, существующая система приводит к потерям бюджета и дает повод злоупотреблять. Согласно статье 736 Налогового кодекса, добытые полезные ископаемые из состава списанных запасов, так называемый возврат потерь, не облагаются НДПИ. Наличие данной процедуры несет и коррупционные риски, ведь есть соблазн договориться с госорганами и утвердить завышенные показатели нормируемых потерь, указав в отчете завышенные показатели с целью их повторной отработки, не уплатив НДПИ.

К чему может привести очередное повышение НДПИ? К тому, что некоторые крупные месторождения, разрабатываемые со времен СССР и перешедшие в фазу затухания, перейдут в категорию низкорентабельных или нерентабельных, и в случае подачи заявок они получат скидку по НДПИ. По моему мнению, при добыче полезных ископаемых не должно быть понятия низкорентабельные. Так как сегодня нерентабельные месторождения завтра, с развитием технологий, перейдут в рентабельные. Примеров тому много. По сути, предоставляя скидку нерентабельным или низкорентабельным, мы лезем в карман будущих поколений.

Многие крупные месторождения, тот же Жезказган, Конырат, Белоусовское и другие перешли в фазу затухания, то есть финансовые нагрузки не уменьшаются, а добыча снижается. Поэтому многие из них, скорее всего, перейдут в категорию нерентабельных после повышения НДПИ, и, соответственно, будут облагаться, в случае согласия правительства, пониженными ставками.

- По поводу внедрения казахстанских стандартов геологической отчетности KAZRC. Они не будут использоваться для налогообложения роялти с 2024 года?

- Первоначально, когда вводили Кодекс о недрах, вся налоговая система в сфере недропользования опиралась на стандарты государственной комиссии по запасам Казахстана (ГКЗ РК), то есть на утвержденные запасы. Нужно было тогда синхронизировать его с Налоговым кодексом. Решили оставить две системы ГКЗ и KAZRC – они будут параллельно до 2024 года. Представьте, с 2024 года не будет ГКЗ. Значит, не будет погашенных запасов. Что будет с налоговой базой непонятно. Не будут утверждаться нормированные потери, полная неразбериха. Но к этому надо готовиться. Комитет геологии все пытается продлить этот срок или вообще отменить KAZRC, чтобы вернуться назад, к сожалению, это нехорошая тенденция.

- В будущей редакции Налогового кодекса будет норма, что со следующего года будут послабления для месторождений, которые не достигли рентабельности в 15%. Вы могли бы пояснить ее?

- Думаю, здесь такая логика - какое-то месторождение взял инвестор, создал инфраструктуру и ввел в эксплуатацию, и увеличение НДПИ существенно влияет на экономические показатели. Поэтому, чтобы новые месторождения могли достичь быстрее необходимого уровня рентабельности (вроде приняли до 15%), предложили снизить или обнулить НДПИ. В Австралии существует аналогичный опыт, где послабления даются на начальном этапе разработки месторождений.

- Как они будут определять рентабельность?

- Вопрос, конечно, интересный. В развитых странах не вмешиваются в деятельность компаний. Они просто дают фиксированные пониженные ставки новым инвесторам на определенный период, на начальном этапе, дальше не проверяют расчеты и фактические данные. У нас же ставки могут меняться на этапе эксплуатации. При этом, из-за сложности администрирования, требуется проверка и сверка кучи разных данных по прямым и косвенным расходам, доходам, с разделением контрактной и внеконтрактной деятельности, то есть возникают масса споров, соответственно, поводов для манипуляции и договоренности.

- По аукционам были жалобы участников рынка, что завышенные суммы заявляются, а потом не выкупаются участки. Как вы видите эту ситуацию?

- Аукцион — это состязание состоятельных. Выигрывает тот, кто больше предложил. Ментально мы еще не созрели для такой культуры. В декабре 2015 года аукцион показал, что некоторые месторождения берут, чтобы просто выбить конкурента. Бывает определенная манипуляция, когда аукцион выигрывают, но лицензию на него не получают. Надо отслеживать, на какие объекты были заявлены завышенные суммы в ходе аукциона, если там лицензии не были получены, то почему. Тем более, даже если победитель не заключил контракт, он обязан был уплатить заявленную сумму.

Насколько помню, аукцион проводится, если запасы свободного месторождения утверждены по стандартам ГКЗ и, если на один и тот же участок были поданы две и больше заявок на разведку. Так как первая заявка находится в режиме ожидания в течение месяца, если никто не подает, она получает лицензию, если подают - аукцион. Если первый случай как-то объясним, то второй вызывает вопросы, получается не совсем «первый пришел – первый получил». Хотя при разработке это объяснили тем, что у другого потенциального претендента должна быть возможность ознакомиться с геологической информацией.

- Если я правильно понимаю ситуацию в отрасли, то к 2035 году большинство значимых месторождений меди, золота и цинка в Казахстане истощатся. То есть у нас не будет запасов эти металлов. Фактически у нас есть около 12-13 лет, чтобы как-то возобновить базу запасов для устойчивого развития приоритетных направлений горно-металлургическом комплекса, но больших открытий нет. Помогут ли запускаемые проекты в геологической отрасли восполнить будущий вакуум?

- Сложно сказать, разведка — это лотерея. Восполнение запасов будет по двум направлениям – по результатам разведочных работ, и за счет развития технологии, в результате которого объекты, которые не рассматривались как запасы, становятся рентабельными для освоения.

К примеру, в середине 80-х среднее содержание металла в добытой руде месторождения Конырат, составляло 0,4%, сейчас уже 0,2%. Сейчас даже из ранее накопленных отвалов месторождения с содержанием около 0,15% извлекают медь. Такое содержание в советское время не рассматривалось даже, такие руды называли убогими. Когда мы были студентами, то нам по экономике говорили, что в СССР запасы цинка, меди остались на 15-20 лет, их не будет. Это было начало 1980-х годов. Сейчас уже 40 лет прошло, однако запасы не истощаются. Поэтому такая угроза, что скоро все запасы истощатся, слегка преувеличена.