$ 460.79
€ 490.51
₽ 6.02
Что сделать, чтобы этого не произошло, и как сейчас живут возвращенные из горячих точек казахстанские семьи?
Об этом «Голос народа» узнал в ходе конференции «Профессиональная поддержка женщин и детей, вернувшихся из конфликтных зон», а также в личных беседах с экспертами. Это была заключительная встреча в рамках совместных проектов ЕС и структур ООН (Детский фонд ООН ЮНИСЕФ, «ООН-женщины») с МИД РК и Комитетом по охране прав детей минпросвещения РК.
В ходе двух гуманитарных операций «Жусан» и «Русафа» в Казахстан из конфликтных зон были возвращены 725 человек, включая 188 женщин и 522 ребенка. Большинство детей было младше 12 лет.
Как сообщил посол по особым поручениям МИД Талгат Калиев, на каждого возвращенца местные исполнительные органы и эксперты разного профиля составили индивидуальные планы помощи, включая документирование, меры соцподдержки и обучения.
«Проведена комплексная работа по стабилизации психо-эмоционального состояния возвращенных граждан, возникшего в результате пережитых потрясений. Более 95% женщин и детей дерадикализированы, отказались от деструктивных религиозных взглядов», - заявил Калиев.
Опыт Казахстана по репатриации и реинтеграции, а также извлеченные уроки намерены перенять другие страны. И создать на этой основе типовые модели по возвращению детей и женщин из зон конфликта, рассказал посол.
Он сам встречался с вернувшимися и может сказать, что большинство из них интегрировались в общество и не тяготятся вопросами прошлой жизни.
«Многие женщины открыли свое дело, занимаются волонтерской деятельностью. Мы гордимся, что казахстанский опыт репатриации и реабилитации таких людей - один из успешных», - отметил Калиев.
В 2021 году правительство Казахстана совместно с ЮНИСЕФ и «ООН-Женщины» запустили программу, софинансируемую ЕС. Она направлена на реинтеграцию, обеспечение детей и их семей защитой и доступом к социальным услугам и образованию.
«Казахстан является одной из немногих стран, которая репатриировала большинство своих женщин и детей из Сирии и Ирака. Казахстанский опыт является очень ценным для других стран региона, перед которыми стоят похожие задачи. В приоритете у всех должно быть обеспечение прав и интересов детей. Поэтому сейчас наша совместная задача – сделать позитивные изменения, произошедшие с детьми и их семьями в рамках реализованной программы, устойчивыми», - сказал представитель ЮНИСЕФ в Казахстане Артур ван Дизен.
Уполномоченный по правам ребенка РК Аружан Саин подчеркнула, что дети не должны быть жертвами поступков взрослых.
«Я была в Ираке, откуда после решения судов мы забрали 14 детей, которые находились в местных тюрьмах, где их матери отбывают сроки. Также мы помогали в организации медико-генетической экспертизы ребенка, оставшегося сиротой - родители погибли, сам малыш находился в приюте. Ребенка после сюжета по ТВ в новостях опознала родная бабушка.
К сожалению, проблема еще долго будет актуальна не только на территории Сирии. В парламенте находится законопроект по координации мер, связанных с социальной реабилитацией и дерадикализацией прибывших из зон террористической активности (ЗТА). Утверждены стандарты оказания специальных соцуслуг данным категориям граждан.
В прошлом году с междурядными партнерами разработано методическое пособие по системе оценки рисков при реабилитации репатриантов из ЗТА. Нам и нашим детям нужен мир», - сказала Саин.
Представитель структуры «ООН-женщины» в Казахстане Мария Доценко акцентировала внимание на том, что сложный путь длиной в тысячи километров для многих вернувшихся на родину продолжается на месте.
«У вернувшихся возникают трудности с реинтеграцией, приходится бороться со стигмой и стереотипами», - заметила Доценко.
Директор Центра анализа и развития межконфессиональных отношений павлодарской области Гульназ Раздык рассказала, что сейчас в регионе проживает 4 семьи (в них 10 детей), вернувшихся из Сирии. Две из них вернулись в Казахстан самостоятельно.
«Одного ребенка-сироту (мама погибла, отец в тюрьме) воспитывают родители отца. Осенью он пошел в первый класс. Детей, возвращенных из горячих точек, сейчас не отличить от сверстников. Они очень любознательные, у них жажда жизни, желание наверстать все, что было упущено…
В основном среди возвращенных мальчики, которые активно посещают секции футбола и бокс - в рамках госпрограмм бесплатно.
Для женщин организованы курсы по первичной профориентации, чтобы у них не было психологии иждивенчества. Матери часто спрашивают, как правильно и безопасно говорить об отце – умершем или находящемся в местах лишения свободы. Это злободневная тема», - поделилась Раздык.
Также остается проблемным вопрос признания отцов погибшими, что необходимо для оформления пособию по утере кормильца. Недавно суд отказал в таком иске.
Тем временем, социолог Серик Бейсембаев считает, что риск радикализации казахстанцев в наших условиях остается.
«В этом играют роль широкая социально-экономическая маргинализация, низкие перспективы у молодежи в депрессивных районах страны, кризис идентичности, радикальная пропаганда в соцсетях. Все эти факторы остаются.
Государство за эти годы усилило контроль религиозной и информационной среды. Возможно, ему удается держать риск на одном контролируемом уровне, но основной фактор, который вызвал массовый отъезд из Казахстана – война в Сирии – может проявиться.
И если в ближайшее время возникнет новый конфликт, вероятно, что мы увидим новый виток радикализации наших граждан», - поделился мнением исследователь.
Он выделяет еще один важный фактор – репрессивный характер правоохранительной системы страны, которая очень сильно ограничивает религиозные свободы.
«Обычно официальные структуры этот фактор замалчивают. По индексу религиозных свобод Казахстан считается страной, где очень мало этой свободы. Это один из факторов, который повышает риск радикализации», - сказал социолог.
В рамках исследовательской работы он проводил интервью с вернувшимися женщинами в Жезказгане и Актау. Составить среднестатистический портрет тех, кто уехал в горячие точки, не представляется возможным. Среди его визави были казахстанки со средним и высшим образование, домохозяйки, работающие, молодые и среднего возраста.
«Но больше играла роль среда, в которой они вращались. Сказывались и отношения с родственниками. Многие среди уехавших в ЗТА не ладили с близкими, родителями, которые не поддерживали их образ жизни, религиозные взгляды.
И отъезд в Сирию для них был в том числе протестом против окружения. Отсутствие поддержки со стороны близких, ощущение изолированности от общества, могли стать серьезным подталкивающим фактором к отъезду. Но это необязательный признак что человек собирался воевать и отдавать жизнь», - рассказал Серик Бейсембаев.
По его словам, в целом вернувшиеся рады оказаться на родине, преобладали в целом положительные отклики. Основная реакция – благодарность, что их приняли.
«Но, тем не менее, есть момент, связанный с решением судов.
Мужья этих женщин получили разные сроки, несмотря на схожесть статей, по которым их предали суду. Сами женщины продолжают оставаться в зоне контроля правоохранительных структур, и не думаю, что они являются источником радикализации. Скорее, это социально уязвимые граждане, сталкивающиеся со стигмой в отношении себя и детей», - полагает Бейсембаев.
Но этот образ бывших террористов, по его мнению, не совсем справедлив.
«Осторожность в их отношении существует, но, по моему опыту, эти женщины идеологически, ценностно - уже другие люди. Я не воспринимаю их как источник радикальной пропаганды. Чаще всего они уезжали за мужем, не желая разрушать семьи, многие говорили, что не знали, куда ехали. Решения принимали мужья.
Помню рассказ международного эксперта: она разговаривала с женщинами, которые оставались в Сирии. Это были представительницы разных стран Центральной Азии. По ее словам,
казахстанки были наименее активные из стран региона: не вступали в боевые отряды, не занимались военными действиями, а сидели дома, воспитывали детей. В отличие от таджичек и узбечек, которые патрулировали города. Якобы были даже военные отряды, состоящие из женщин», - поведал нам собеседник.
Мы спросили эксперта, как он оценивает слабые стороны госпрограмм по реинтеграции возвращенцев.
«Хороший вопрос, потому что государство потратило много денег на эти программы. Часто звучит оценка со стороны профильных госорганов, что Казахстан показал успешный пример по возврату граждан из ЗТА, но без независимой оценки я бы так не утверждал.
Судя по разговорам со специалистами в этой сфере – теологами, психологами, общей систематизированной программы не было. В каждом регионе действовали, исходя из собственного понимания проблемы. Это видно по проектам: где-то открыли курсы шитья для женщин, где-то проводили чаепития на праздники. В итоге - очень пестрая программа», - продолжает социолог.
В завершение разговора он вновь подчеркнул: в республике слишком зарегулирована религиозная политика.
«Закон о религиозных организациях создает множество сложностей для верующих, тех, кто не входит в категорию т.н. традиционных религий – ислам и православие. Это создает напряжение, обиду и может подталкивать людей к поиску справедливости через радикальные идеи. И на это нужно обратить внимание», - уверен эксперт.
